На безоблачное небо Олимпа наползли грозовые тучи, тяжелые, свинцово-серые, окутанные сетью молний. Асклепий оторвался от лекарственных трав, которые он поливал специальным настоем, и прислушался к рокочущему гневу Зевса.
- Опять не в духе. Кто на этот раз?- змея, обвившая его левую руку, не ответила, только скользнула языком по коже бога, - Да, я согласен. Не было б беды...
Если для других богов войны и катаклизмы были естественным способом выражения их злости и ярости, то для Асклепия они означали очередную долгую и кропотливую работу. Бог врачевания терпеть не мог войны - неважно ради какой цели - поэтому втайне косо смотрел как на Ареса, так и на Афину. Но если гневался Зевс... Это было страшнее, и, можно сказать, по-настоящему пугало целителя.
Асклепий ополоснул руки, подхватил свой посох, вокруг которого обвилась переползшая с руки змея, и поспешил к жилищу Зевса. Обычно, приходя в себя после приступа ярости, громовержец разрешал юному богу облегчить страдания тех, кого он покарал.
Босые ступни врачевателя щекотала зеленая трава, земля Олимпа была теплой, хотя порывы резкого ветра несли с собой холод...
... Ареса он увидел сразу. Бог вероломной войны выглядел так, будто был готов уничтожить первого встречного без разговоров. В таком состоянии приближаться к нему было опасно. Поэтому вокруг не было ни богов, ни муз, ни иных обитателей Олимпа. Асклепий тоже захотел уйти, но запах божественной крови заставил его присмотреться внимательнее. Заметив страшную рану, целитель без колебаний приблизился к Аресу.
- Надеюсь, разрешишь помочь? - в голосе врачевателя слышалась тревога.

Асклепий некоторое время молча вглядывался в лицо Ареса, на котором сменяли друг друга гнев, раздражение, обида, боль и, как ни странно, затаенная печаль. Сквозь судорожно сжимающиеся пальцы Ареса текла густая кровь, и этот запах явно привлекал змею на посохе Асклепия. Она плавно покачивала головой, тихо шипела и изгибала гибкое тело, то ли мечтая отведать крови бога, то ли, наоборот, исцелить рану.
- Принеси мне травы и приведи других, - бог обратился к змее и та соскользнула с грубой деревянной палки, исчезая в траве.
Сам бог опустился перед сидящим Аресом на колени, решительным движением перехватывая его запястье и с усилием отводя руку более сильного бога в сторону. Не будь бог войны ранен, целитель явно бы получил за такое обращение.
- Радоваться? Мне? Чему? Тому, что громовержец рвет и мечет, взрезая небо своим гневом? Или тому, что ты, Арес, своим ревом и воем переполошил мой серпентарий? - Асклепий аккуратно очищал рану от обрывков одежды, но все равно работать было неудобно, - Или тому, что тебе больно? Снимай доспех, Арес. Или его сниму с тебя я. Я ненавижу, когда рядом со мной кто-то страдает. От этого травы плохо растут, а у меня начинает болеть голова.
Асклепий распрямился, скрещивая руки на груди. Окровавленные пальцы оставили на его белом хитоне темные пятна, но врачевателя это явно не смущало. Он ожидал решения Ареса, хотя по нему было видно - отпускать бога войны он не собирается, как бы тот ни сопротивлялся.
- Давай-давай. Я долго ждать не буду. Чем дольше тянешь, тем больней лечение. Мне тебя не жалко, Арес, твои козни добавляют мне проблем... Но если ты тут истечешь кровью и не сможешь дальше разжигать костры войны, я, видимо, умру от скуки, сражаясь только с насморком и аллергией.

-Аккуратнее с руками... Дядя, - Асклепий слегка улыбнулся, используя распространенное среди смертных слово, - В конце концов, этими руками мне тебя лечить.
Целитель опустил руку, позволяя первой змее оплести ее, залезть повыше и обернуться вокуг шеи. Маленькая, но уже смертельно ядовитая рогатая кобра, привезенная из пустынных земель, не славящих богов, держала в пасти пучок трав. Асклепий погладил чешуйчатую смерть по клиновидной голове и забрал травы. Через некоторое время его "служители" доставили и полную воды чашу с пестиком, и несколько маленьких амфор, и чистую белую ткань.
- Увы, лечить касанием могу я только смертных... Насчет страдания не знаю, но твои гримасы явно говорят мне, что восторга ты не испытываешь. И глупо утверждать, что дыра в теле не приносит боли. Тебя, Арес, я глупым не считаю.
Времени на разговоры Асклепий не тратил. Пока бог врачевания говорил, он успел смочить ткань водой и начал стирать кровь с кожи Ареса, очищая рану. На хмурые убийственные взгляды он не реагировал, по крайней мере, его лицо оставалось столь же невозмутимым. Однако, увидев ранение в полной красе, он недовольно нахмурился.
- Я вижу, то дела Афина. И потому не заживает просто так... Ну что ж, с Афином буду говорить я позже. А может быть, нашлю чесотку. Коль если у него свербит, так пусть свербит не только в мозге.
Асклепий говорил даже не сколько с Аресом, сколько сам с собой. Или со змеями, благодаря каждую за помощь. Пока он растирал травы и смешивал настои, две змеи пожертвовали по капле своего яда. Итоговая смесь получилась темно-бирюзовой и сильно пахла мятой. Бог врачевания смочил в ней кусок ткани и наконец-то поднял голову, смотря Аресу в глаза.
- Будет очень больно. Яд ненависти Афина придется выводить ядом другого бога. Например, меня -губы сына Аполлона тронула легкая улыбка